Работая над книгой, влезла в свои старые записи. Ну, я потеряла один кусок и все никак не могла его найти.
Влезла и поняла, что я действительно изменилась за год.
Сегодня 17-ое июля.
А 23 (25) июля, год назад, я вырезала из себя Славу.

Я бы не назвала это расставанием. Мы ведь не встречались. Никогда. Я бы назвала это видом самоубийства.
До сих пор не понимаю, как я это сделала.
Мы не общались потом полгода, потом он извинился, вроде, за все, потом общались, общаемся. Спим.

Но того человека нет. Я даже не особо помню, как я писала некоторые тексты о Славе. Это я писала?
О. Так вот что я чувствовала! Я и забыла. Просто сейчас ничего такого не чувствую.
Стала злее. Я знала тогда, год назад, что так и будет. Знала риски и все равно изменила восприятие на корню. Серьезно, я не понимаю, как эта операция получилась. Как скальпелем, начисто.
Вот какой я проснулась 25-ого июля я помню. Мертвой и свободной. Люди называют это свободой, по крайней мере.
Я проснулась утром. Было солнце. Сестры не было дома. Я еще жила с мамой. Я села на кровать. И мне не о ком было думать. Не о ком занять мысли. Файл был не найден.
Я смогла уничтожить информацию.
Мне написал Рудольф. Предложил поесть черешни.
"Черешня - это вкусно". Вот что я помню. Черешня.

Дальнейший год был тяжелым. Вместе с информацией о Славе (том Славе) я уничтожила часть себя и вот это ощущалось. Связанные нитями чувства были повреждены.
Сейчас читаю записи, личные, про админов, и понимаю, что я это не чувствую. Я помню, как факт, что была такой.
Но...
Длинное"Вы правда считаете, что любовь - это счастье? Я прихожу в ужас, когда вижу, что они называют любовью. Они говорят, что любовь - это играть в одну игру, влюбляются в красивые ноги и грудь, они не видят разницы между “спать с человеком” и “просыпаться вместе с человеком”, а я вижу, и я кричу от паники. Каждый день они продают себя. Как они смеют. Такие красивые, такие живые, похожие на птиц, они считают, что их благодеятели, - те, кто дают им деньги на покер и выпивку, они не видят, что эти чертовы спонсоры хоронят их, хоронят их души заживо. Я готова подарить им пшеничные поля и солнечный свет, закупоренный в стеклянном шаре, я готова умыть их своими слезами, я так хочу показать им звезды и мир, который я вижу, а они отворачиваются к тем, у кого полный кошелек монет. Алкоголь - способ общения, девушки - индекс популярности. Все вокруг превратились в способ достижения целей. Они сидят в барах по утрам, хвастаются, что вчера на пьянке затащили очередную в постель, секс вдруг стал главным показателем крутости. И это приемлимо.
Как по вашему - не проклятье ли любить этих людей? Которые каждый день стреляют в тебя равнодушием и игнорированием, которые видят в тебе помеху, соперника, препятствие, которые не верят тебе, не верят, что их могут так любить. Которые боятся дотрагиваться до детей, потому что паблики в интернете сказали им, что это не мужское занятие, и даже не женское, что дети - это наказание.
С каждым днем все хуже. Они сами превращаются в детей, которые так наивны в своей жестокости. Я вижу в них светлые улыбки, запоминаю их смех, знаю наизусть как каждый из них храпит - и даже это я в них люблю. Ведь это они и есть. Однажды, одна девушка сказала мне, что любит хорошего человека. Но не может быть с ним. Потому что он некрасивый для нее. И не играет на гитаре. Это любовь?.. Это издевательство над любовью, и над тем, кого она посмела опустить до уровня вещи своим отношением. Когда ты любишь человека, тебе не важно все это.
Вы просто добьетесь чего нужно сами, вместе. И если тебе так нужно, чтобы он что-то умел или что-то читал, - дай ему это. Он не родился ради твоих интересов, но ты можешь поделиться. Так создается гармония.
Я проклята таким умением любить. Я хочу обнять их, чтобы послушать сердцебиение, - а они отталкивают меня. Они торопятся. Они знают про меня, что я горблюсь и мне не идет эта стрижка. И что я не умею играть в их игры. Им важно, что я недостаточно сексуальна, или их отвлекает, что мы “слишком долго знакомы”, или “слишком друзья”, чтобы любить.
И я понимаю. И отпускаю. Потому что я давно должна была выучить правила игры.
Я выучила их шутки. Я выучила их язык. Я стала говорить о сексе как о повседневной нужде, а о женщинах - как о способе выполнения этого пункта. И меня стали считать нормальной.
Длинные письма, метафоры и добрые слова я убираю в коробку, которую они никогда не найдут. Уметь любить - это чувствовать мир столь остро, что каждое дуновение ветра врезается в тебя с полной силой, и кромсает тебя на ленты, на тысячу лент, и каждую ты готова подарить им, только им стало легче.
Может, они тоже умеют любить. Но поняли, что это - проклятье. И зарыли его в себе. И приняли правила игры. И стали говорить о сексе как нужде, о женщинах - как способах.
Но я не хочу зарывать.
Я помню, я вижу, и я так боюсь стать такой как они. Мне больно, мне смертельно больно жить каждый день и знать, что кто-то их целует без нежности, не придавая этому значения. Что кто-то смеет просыпаться с ними по утрам, - и не ценить этого. Не смотреть на них, пока они спят, не целовать солнечных зайчиков у них на щеках. А им так идет солнце"

Сейчас мне было бы стыдно выложить текст даже не с подобной стилистикой, а с подобным посылом. Он слишком наивный. Приторно любящий.
Он был написан до 25-ого июля.
Записи после этого числа выглядит так:

Не особо"Наверное, это был самый странный момент в его жизни.
Он проснулся.Посмотрел в окно и увидел солнце.
Встал. Умылся, по привычке. Вернулся в комнату и понял, что ему больше нечего терять.
Но вместо свободы он почувствовал тоску.
У него больше ничего нет.
Его ничего не держит.
И ему незачем вставать по утрам"
---
"Так, где у большинства из вас тугой комок нервов, там у меня черная дыра, с рваными краями. Как и полагается, она затягивает даже свет. А еще радость, смех, воспоминания, оставляя одну лишь глухую боль и странную, гнетущую тишину, и пустоту. Ты встаешь по утрам - и всё. И больше с тобой ничего не происходит".
--
"<...>...Зачем нужно было меня резать? За что? Я теперь ужасно хочу есть. Я воткну в тебя нож, а потом слижу кровь с ран, и укушу за запястье, пожалуйста, я хочу пить. Господи, как же одиноко быть единственным, кто танцует на этой площади".

Больше я ничего не писала в своих черновиках. Это всё. Три заметки. Лишь вяло продолжала работать с книгой. По привычке, ориентируясь на воспоминания.
Сейчас, говоря о Зеленке или о админах, я просто повторяю то, что говорила раньше. Но того огня нет.
Вот с чем связана моя депрессия. Годовщина моей смерти.
Тут Лис как обычно добавляет, что я Драма-Квин и все мои речи звучат слишком напыщенно. Но, боюсь, что я не особо перегибаю палку. Я действительно умудрилась тогда сдохнуть - так, кстати, менее пафосно проговаривается?..
Сейчас я смотрю на Славу и думаю о том, что он красивый. Когда рассказываю про внешность, говорю о том, что он как фарфоровая статуэтка. Метафора хорошая была, очень подходит. По сути, я законсервировала те эмоции и использую этот пигмент как краску. Чтобы рисовать, чтобы писать. Персонажу-то зачем пропадать. Мне еще нужен списанный с него Лукас.
Иногда я боюсь, что снова его полюблю. А потом понимаю, что одной детали внутри все-таки действительно не хватает, чтобы это произошло.

Но я его действительно любила. Сейчас меня спрашивают "за что". А я понятия не имею. Где-то было записано. Поищите в архивах.
Он красивый. Даже все еще. Жалко, что от него остался только образ. Индикатор. Воспоминание. Жаль, что меня привлекает в нем больше физическая оболочка.

"Может, они тоже умеют любить. Но поняли, что это - проклятье. И зарыли его в себе. И приняли правила игры. И стали говорить о сексе как нужде, о женщинах - как способах. Но я не хочу зарывать. Я помню, я вижу, и я так боюсь стать такой как они"

Да я просто сраная Ванга. Прямо как знала.
Могу открыть курс лекций о том, как предать себя.

Не хочу снова так любить. Если я вспомню все эти чувства и снова меня будет резать каждая улыбка, я и Славу вспомню. Это все как-то взаимосвязано. Было. Кажется.
А по моим расчетам, он этого не заслужил.
Этого человека я не знаю.
Этого человека он не знает.